впечатление? Вдруг подозрение падет не на Ларису, а на кого-то другого? В общем, ты не знал, как все обернется, и, соответственно, не представлял, как тебе поступить. Дело осложнялось нашей изоляцией. Было неизвестно, когда официальное следствие доберется до виллы. Ты думал, что тебе, может быть, удастся убедить Глеба изменить свои показания, убедить его сказать следователю, что он не видел ночью никакой Ларисы. Ты решил наутро поговорить с Глебом, но подходящего случая для этого все не было. Тут совершенно неожиданно для тебя сюда на вертолете прибыл майор Кондратьев. Еще до его появления я сумел узнать о ночной сцене на лужайке, о том, как Тупицын разнимал дерущихся Погибелова и Руслана, рассказал об этой сцене Кондратьеву. Решение майора было вполне ожидаемым. Он решил, что Лариса Погибелова виновна в смерти мужа, задержал ее и увез в город. После этого ты буквально не находил себе места. В момент отъезда Ларисы не смог сдержать свои чувства, выдал себя, когда вручал ей узелок с едой. Напрасно потом во время нашей беседы ты пытался уверить меня в том, что к Ларисе совершенно равнодушен, она для тебя ничего не значит. Я понял, что ты лжешь, что тебе почему-то важно, чтобы никто не догадался о твоих чувствах к хозяйке усадьбы. Вот ты и попал у меня под подозрение. Между тем к середине дня ты наконец-то принял решение, определился насчет того, что должен сделать. Нужно убить Тупицына! Этим, как ты думал, можно было решить сразу две задачи. Во-первых, новое убийство должно реабилитировать Ларису. Ведь она точно не могла его совершить! Ты подумал, что после этого следователь может снять с нее обвинение в убийстве Погибелова. Во-вторых, Глеб Тупицын замолчит навеки, уже не расскажет, что он видел и слышал ночью, что происходило на лужайке. Ты отправился к своей заветной ямке, в которую закопал «Люгер». Но вот беда. За этим занятием тебя застал другой твой сосед, то есть Роман Алексеевич. Таким вот образом он тоже сделался кандидатом в покойники. Уж такова логика преступления. Если человек готов идти на одно убийство, то ему не так уж сложно задуматься и о втором. Итак, ты достал пистолет и теперь постоянно носил его с собой. Осталось только выбрать подходящее время и место, чтобы никто не подумал на тебя. Но сначала тебе хотелось узнать, как далеко зашел я в своем расследовании. Для тебя, например, важно было услышать мой разговор с Катей Бескровной. Ты следил за нами, прятался за кустами и добился своего. То, что ты узнал, должно было тебя отчасти успокоить. Я не подозревал в убийстве Ларису Федоровну, и я ничего не знал о твоей роли в этих событиях. Все это хорошо, но вот досадный случай. Мы с Катей заметили человека в кустах. Я кинулся за тобой в погоню. Садовник Роман Алексеевич видел, как ты убегал от обрыва. Слишком много он знал! Еще неизвестно, кто представлял собой бóльшую опасность! Впрочем, Глеб Тупицын уже был приговорен. Он будто сам пошел в ловушку, подготовленную тобой. У охранника тоже смутно было на душе. Он выпил один стакан, другой. Его распирало от желания кому-то излить душу. Он сам предложил тебе пойти на обрыв и посидеть там с бутылкой чего-нибудь крепкого. У повара всегда найдется бутылка чачи или коньяка. Вы, не замеченные никем, кроме моего свидетеля, пришли к скамье, стоявшей над обрывом, и устроились там с бутылкой чачи. Глеб начал изливать тебе душу, говорить о том, что не знает, как ему теперь жить, кому служить. Ведь его хозяин погиб, хозяйку забрали в полицию. Он готов был говорить об этом час, а то и два. Но ты должен был закончить дело скорее, не для задушевной беседы пришел сюда. Ты незаметно для охранника достал пистолет, потом внезапно приставил его к груди твоего собутыльника и нажал на спуск. Выстрел прозвучал глухо, его никто не слышал. Второго было не нужно, пуля попала точно, прямо в сердце. Ты огляделся, убедился в том, что вас никто не видел, и поспешил покинуть скамью, стоявшую над обрывом. Вот как все было, друг Гурам. Скажи, разве я в чем-то ошибся, что-то неправильно описал?

На лице повара ясно читались страх и растерянность, овладевшие им.

Но он поспешно натянул на лицо маску самоуверенности, насмешливо улыбнулся и ответил на это так:

– Сказочка хороша, но только для детей. Кто это все видел, может подтвердить? Нет у вас никакого свидетеля!

– Откуда же я в таком случае все так досконально знаю? – спросил сыщик. – Почему могу все описать до деталей? Ты не прав, друг Гурам. У меня и в самом деле есть секретный свидетель. В нужный момент он даст показания.

Лицо Гурама Качавы ожесточилось. Теперь оно выражало только злобу.

– А даже если и так, то это вам мало что даст, – сказал он. – Кто поверит этому наркоману, пропойце? Все знают, что Семен Кожинов еще тот болтун, продажный и пропащий человек. Никакой судья ему не поверит! Да и не мог он все слышать. Мы тихо разговаривали.

– Ну, это мы еще посмотрим, поверит или нет, – сказал Гуров. – А теперь нам пора переходить к следующей части нашего повествования. От скамьи ты пошел вовсе не в сторожку, собирался выполнить следующую важную часть своего плана. Тебе мало было устранить свидетеля Тупицына, требовалось еще и указать следствию на его убийцу, подставить вместо себя другого человека. Я снова должен снять перед тобой шляпу. Ты опять, как и в случае с Глебом, одним действием решил сразу две задачи. Понимаешь, о каком твоем поступке я говорю?

– Признаться, не очень понимаю, – ответил повар. – Это вы о пистолете, что ли?

– Точно, о нем, – сказал Гуров. – Ты ведь заранее решил, кому подбросишь пистолет Погибелова, кого назначишь убийцей Глеба. Руслана Соболева, конечно! Повторю, этим действием ты сразу решал две задачи. В первую очередь, конечно, отводил подозрение от себя. Во-вторых, устранял счастливого соперника. Любовник Ларисы отправлялся за решетку на длительный срок. Ты мог надеяться, что при твоем правильном поведении… В общем, у тебя появлялись перспективы. Ради этого стоило потрудиться. Ты, надо признать, поработал основательно, заранее решил, как все это устроишь. Входить в комнату Руслана обычным путем, по лестнице, было делом безнадежным. Почти наверняка тебя кто-нибудь увидел бы. Нет, ты не мог так рисковать, поэтому заранее осмотрел стену дома под окном Руслана, заметил заросли дикого винограда, доходящие почти до второго этажа, и удобный выступ под окном, на